Источник фото:
Предисловие
Когда мне было 16 лет, я целый год провела в настоящей немецкой «Санта-Барбаре»!
Позже, учась в университете в Питере, я собирала целые толпы слушателей моей истории, полной неожиданных поворотов событий, интриг и жизненной морали. И главное, случившейся в реальной жизни. Хотя в такое сложно поверить…
Глава первая
Вассерманы – такие бюргеры…
Итак, когда я училась в 10 классе немецкой гимназии, мне представилась возможность поехать на один учебный год в Германию по программе школьного обмена. Программа заключала в себе жизнь в немецкой семье и посещение местной школы. Ну а главной идеей проекта был мир между странами и обмен культурами.
Я оказалась самой смелой ученицей школы и решила покинуть семью, друзей и любимый город Петербург на целый год. Удивительно, но никто, кроме меня, не решался выйти из зоны комфорта, которая как раз только начинала созревать у ребят в период переходного возраста. Ведь на этом этапе ребенок проходит главные задачи социализации и самоидентификации в обществе. А попадание в другую страну, культуру, к людям, которых никогда в жизни не видел, значительно усложняет эту и так непростую задачу. Мне же хотелось сменить школьную обстановку и приевшихся одноклассников, большинство из которых казались моей рокерской натуре скучными и слишком «формальными».
Однако мое желание найти приключения осуществилось по полной и даже в том объеме, в котором я себе совсем не заказывала.
Я пребывала в трепетном ожидании того, какие же немцы выберут меня в качестве своего нового, хоть и временного ребенка. Вскоре мне написали, что моим портфолио заинтересовалась молодая семья из окрестностей маленького городка Восточной Германии. Несмотря на то, что я всегда считала себя ребенком большого города и никогда не хотела менять обстоятельства, страх, что «эта семья – мой единственный шанс», взял надо мной верх. И, не дождавшись других предложений, я дала согласие отправиться жить в немецкую деревню, о чем в дальнейшем очень пожалела.
Семья Вассерманов с тремя детьми (7, 10 и 12 лет) показалась мне очень интеллигентной. Мой приемный папа был полицейским пилотом, а 33-летняя мама – учительницей в школе.
Самый первый день пребывания в Германии меня уже очень насторожил. За праздничным столом меня приветствовала большая семья. Милые бабушка с дедушкой, живущие во второй половине большого дома, тоже к нам присоединились.
На мой вопрос, почему они заинтересовались программой обмена, мама Марта сказала, что они хотели в семью еще одного ребенка. «Похоже, они со мной прогадали», – разочарованно подумала «взрослая» я. К тому же называть кого-то мамой или папой я точно не собиралась. Особенно учитывая то, что их возраст больше подходил мне в позицию друзей, нежели опекунов. Меркантильно, но честно: я приехала в Германию, чтобы усовершенствовать немецкий язык и заодно приобрести новый жизненный опыт.
Так начался мой один из самых долгих, сложных, но в то же время очень воспитательных годов в моей жизни.
Не беременеть, держаться до последнего!
Источник фото:
Первое, что меня озадачило, было то, что я увидела за нашим «праздничным» столом.
Меня встречали корзина с хлебом, сыр, ветчина и маленькая мисочка с каким-то майонезным салатом. Положив себе в тарелку одну ложку салата, я поняла, что если положу еще одну, то больше никому не хватит этого «деликатеса». «Странные порции у этих немцев», – удивилась я, добавив сыр в свою тарелку. И все 8 пар глаз немецкого семейства Вассерманов недобро уставились на меня.
Папа как-то немного нервно протянул мне корзину с хлебом. «Спасибо, я ем без хлеба», – ответила я и, кажется, напрочь убила надежду родителей на то, что моя необычная русская натура гармонично впишется в их семью. А по лицу мамы стало заметно, что она высчитывает увеличение затрат на человека, который есть неразбавленную хлебом еду.
Так я впервые поняла, что «Хлеб всему голова» – это уже давно не про русских. Пока я ковыряла свою микроскопическую порцию салата, все члены моей новой семьи наполнили тарелки хлебом.
Оказалось, что хлеб – это и есть основное блюдо! А салат – лишь для его скромного украшения. «Так, значит, один кусок хлеба – один кусок сыра, один кусок хлеба – один кусок ветчины, – стала я понемногу составлять для себя список немецкого меню. – Что ж, придется есть бутерброды».
На тот момент я тщательно следила за своим весом. И главный принцип состоял в том, что хлеба в бутерброде должно быть гораздо меньше колбасы. Буквально это означало, что и шмат хлеба с половиной палки колбасы был исключительно диетическим блюдом.
К счастью, эта неловкая для меня трапеза довольно быстро подошла к концу, однако вместо «спасибо – пока» все продолжали сидеть в каком-то напряженном ожидании. Оказалось, что мать семейства приготовила для меня торжественную, как ей, наверное, казалось, речь.
«Даша, ты приехала сюда по программе, которая включает в себя определенные правила. Например, тебе нельзя водить машину и выходить замуж». – «Да я и не планировала…» – ответила я немного свысока. «Но еще тебе нельзя беременеть!» – «А что, похоже на то, что я собиралась?» – подумала я про себя… «Мы с мужем, например, пользуемся контрацептивными инъекциями. А нашей дочери Катарине и ее бойфренду Джони я покупаю специальные пластыри. А какими способами контрацепции привыкла пользоваться ты? Я могу тебе рассказать, как работают пластыри».
Я посмотрела на их старшую дочь, о которой шла речь. И включив свое воображение, стала представлять, как мама заботливо приклеивает противозачаточные пластыри на кожу своей 12-летней (!) дочери. Потом я перевела взгляд на ее парня Джони, которому было 17 лет. Джони был еще школьником, и его гормоны расшалились на эпидермисе бледного лица. Я тогда поймала себя на мысли, что столь симпатичная и пышногрудая девушка Катарина могла бы выбрать себе парня помиловидней.
Однако быстро сообразив, что мне не удастся поменять устав в этом немецко-еврейском монастыре, решила смириться с предлагаемыми обстоятельствами и оправдать их тем, что в Германии девушки физически быстрее развиваются. «А мама Марта вообще молодец, заботится о будущем дочери», – уговаривала себя я, выросшая в семье, где «секса не было еще со времен Советского Союза». По крайней мере, я в это верила.
Произведя несложные математические расчеты, я пришла к выводу, что мама Марта забеременела Катариной всего в 19 лет. И этот факт оправдывал ее заботу о дочери еще сильнее.
Папа же, потупив взгляд, старался не участвовать в нашем разговоре. Хотя видно было, что сей вопрос его смущал. Тем более он был полицейским и наверняка что-то слышал об уголовном преследовании за развращение несовершеннолетних.
Голая во дворе
Главу семьи звали Марк. Он был строгим, практичным и обязательным евреем, который очень любил свою красавицу жену. Однако по служебной необходимости ему приходилось покидать семью каждые две недели. В то время как Джони проводил в нашем доме сутки напролет: помогал с компьютером, ужинал с нами и часто оставался на ночь в Катарининой комнате. Я тогда, помнится, все время волновалась – не отклеился ли случайно пластырь на ее спине. Но мама Марта этот момент четко контролировала.
Я сразу обратила внимание, что Марк всячески старался поддерживать в деревне свой имидж основательного главы семейства и оберегать свой дом от всяких слухов и сплетен. Поначалу это обстоятельство показалось мне довольно забавным, пока я не поняла истинных причин его беспокойства.
В один из будних дней, когда все уехали из дома, а моя учеба пока не началась, я вышла в наш сад и увидела шезлонг. Погода была отличная для принятия солнечной ванны, поэтому я решила воспользоваться случаем и немного позагорать. Надев купальник, я расслабилась под нежным сентябрьским солнышком.
Источник фото:
Вечером, после того как все вернулись домой и поужинали все теми же бутербродами и минералкой, Марк неожиданно заговорил со мной строгим тоном: «Видишь тот дом?» – спросил он, указывая головой на милый домик напротив. «Да», – ответила я немного взволнованно. «А видишь во-о-он то окно в доме?» – «Вижу», – включила я свою юношескую фантазию, полагая, что дальше речь пойдет о чем-то вроде дома с приведениями. «Видишь в окне бабушку? – продолжал он. – Так вот, эта бабушка сегодня имела счастье наблюдать, как ты загорала, и уже пустила слух на всю деревню о том, что в нашем саду лежит голая незнакомая девушка. Больше так не делай». – «Но… но ведь я была в купальнике…» – возмутилась я. «Я понимаю, но лучше загорать в одежде», – попросил он меня довольно серьезно.
Тогда я начала сочувствовать этому семейству. Да и себе в том числе… Однако эти смешные слухи оказались цветочками по сравнению с тем, чем забурлила не только наша, но и соседние деревни через несколько месяцев. Марк даже не мог себе представить, в центре какого скандала они все окажутся.
Продолжение читайте в материале «Немецкая «Санта-Барбара», глава 2» .
