Источник фото:
Как обычно, около 8 часов вечера я пришел с работы домой, переоделся, умылся и вышел ужинать. В ожидании трапезы я вдруг понял, что мы с женой фактически даже не поздоровались, не говоря уже о приветственном поцелуе или легких объятиях. Эта мысль сразила меня, как молния. Ко мне пришло осознание, что так происходит уже долгие-долгие годы…
Сторонний наблюдатель за собственной семьей
Да какие поцелуи, когда у нас трое маленьких детей? Самый младший (1,5 года), в подгузниках, висел на ноге у супруги, двое старших (5 и 8 лет) громко разговаривали за столом в ожидании еды. Сама жена крутилась, как электровеник. Ее светлые волосы были растрепаны, домашние штаны заляпаны детским питанием, футболка растянута. В хорошем смысле слова мне вдруг стало ее очень жаль.
Старшая дочь пыталась помочь среднему сыну нарисовать рисунок, который ему задали в садике. Он же кричал, что будет его выполнять только с мамой. Мама, в свою очередь, даже не вникала в суть их конфликта. Она по-прежнему размешивала субстанцию, бурлящую на плите. На меня вообще внимания не обращал никто. В тот вечер я почувствовал себя тенью, призраком, сторонним наблюдателем за хаосом в собственном доме.
– Что же я сделал не так? Когда упустил этот момент близости? – стучало в моей голове.
Я был занят работой, развитием бизнеса, деньгами. Я полностью обеспечивал свою семью. И со временем стал похож на благотворительной фонд, а не на живого человека. Получил – отдал – купил – положил на карту. Все мои действия сводились примерно к такому алгоритму. Обезличенное общение, переведенное в денежный эквивалент…
В Интернете я разглядывал картины разных современных художников на тему семьи и брака. На каждой из них люди улыбались, были счастливы, обнимали друг друга. Я не нашел ни одной, которая напомнила бы мне нашу семью. Ну разве что работа Нормана Роквелла. Там женщина в процессе приготовления еды тянулась за помидорами, а мужчина обнимал ее сзади и нежно клал голову ей на плечо. Да-да. Я тоже так частенько подкрадывался к супруге. Примерно лет 10 назад. В начале наших отношений, до появления детей.
Картина: Gloria Stoll Karn "The Women of the Pulps", Norman Rockwell Museum, .
Партнерские отношения
Наши отношения превратились в партнерские. Не в смысле любви и секса, а в смысле бизнеса и распределения обязанностей. В них не осталось места для тепла, разговоров по душам, свиданий и сентиментальностей.
Я резко встал со стула и взял младшего на руки:
– Так, дружок, пойдем-ка поменяем памперс.
Потом я подошел к столу, где по-прежнему стояли вопли относительно детсадовского задания:
– Давай я помогу тебе нарисовать. Хочешь?
Оба ребенка посмотрели на меня с недоумением и протянули злосчастный лист раздора и коробку с карандашами. Я принялся вырисовывать странные фигуры по трафарету.
Жена не обращала внимания ни на что: продолжала размешивать ужин, параллельно делая еще 184 дела.
Я помог накрыть на стол, и наконец мы все сели ужинать.
Мы почти не разговаривали, никогда не спрашивали, как прошел день, не прикасались друг к другу. Мы разделили обязанности. На мне – работа и деньги, на ней – дети и дом. Нет, не было никакого семейного совета, где это обсуждалось, не было аргументов за и против. Все было решено само и собой.
В тот вечер я много думал, задавал вопросы сам себе: правильно ли мы живем?
Я прокручивал в голове последние 8 лет нашей совместной жизни. То есть время с момента появления первого ребенка. Я вспоминал, как мы вместе плакали от счастья, когда узнали, что у нас будет малыш (у нас были проблемы с зачатием), вспоминал первые шаги дочери и наши прогулки в парке, вспоминал, как средний сын упал с крыльца и порвал ухо – мы чуть с ума тогда не сошли! Вспоминал, как радовался тому, что будет третий ребенок и как он буквально несколько дней назад начал пытаться с нами разговаривать.
Реальная жизнь – это не кино. Это лучше!
Да, мы безмолвно разделили обязанности. Да, мы по-своему ушли в себя. Но нет, мы не перестали любить друг друга. Ко мне пришла странная идея, что даже в таком виде в наших отношениях была романтика. Своеобразная. Я бы даже сказал, в своем высшем проявлении.
То, что мы не задавали друг другу лишних вопросов, не обсуждали новости мира и не целовались при встречах, как раньше… Все это напомнило мне то, как долго можно молчать с лучшим другом, не испытывая при этом дискомфорт. Моя жена стала частью меня, а я стал частью нее. Нет, мы не ушли в себя. Мы ушли друг в друга.
Жизнь – это не вечный праздник. Жизнь – это разные, очень разные периоды.
Большая семья – это всегда большой труд. С обеих сторон. Но ведь все прекрасное достается нам с усилиями. Конечно, скорее всего, из вашей жизни уйдут секс на кухонном столе (на какое-то время уж точно) и прогулки под летним дождем и криками «люблю тебя больше жизни!». Но придет что-то другое. Более глубокое и более ценное. Семейная жизнь отличается от историй любви, которые мы видим в романтических фильмах, но и реальная жизнь отличается от кино.
Я не призываю забыть про романтику, поцелуи, нежность и ласку. Я призываю выдохнуть, посмотреть на все эти разбросанные по квартире детские игрушки, растрепанную жену и чумазого ребенка и понять, что это самое прекрасное, что случилось с вами в этой жизни. Прочувствовать момент, в котором вы находитесь здесь и сейчас, прочувствовать его неповторимость, прочувствовать, что даже весь этот хаос – не чей-то, а ваш родной.
Когда все дети легли спать, посуда была вымыта, а квартира убрана, я крепко обнял жену и сказал:
Картина: "Четыре свободы. Свобода от страха", Норман Роквелл, .
– Эй, а ты ведь меня сегодня не поцеловала!
Сначала она посмотрела на меня с некоторым удивлением, а потом улыбнулась во весь рот. Я прижал ее еще крепче, и мы начали целоваться, как раньше, как все те счастливые люди с картин современных художников, а потом…
Скрипнула дверь в детской. Средний сын проснулся, решив проверить, правильно ли мы раскрасили красный с зелеными звездочками эллипс. Все вместе мы начали смеяться. Я пошел проверять с ним картинку, а жена с любовью смотрела нам вслед.
