Роль ЭКО в рождаемости в России

Источник фото: https://www.shutterstock.com/

Современную рождаемость уже трудно представить без вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ), основанных на экстракорпоральном оплодотворении (ЭКО). Общество оценило вклад медиков и биологов, отметив в 2010 году одного из разработчиков ЭКО — эмбриолога Р. Эдвардса — Нобелевской премией. Однако исследования социально-демографических последствий таких инноваций только приобретают актуальность, поскольку, по разным данным, 10–20% населения репродуктивного возраста не может самостоятельно забеременеть и благополучно доносить ребенка.

Одним из наиболее заметных результатов внедрения ВРТ в практику общественного здравоохранения стала «медикализация рождаемости», то есть расширение потребности в медицинской помощи еще до момента предполагаемого зачатия. Это означает учет возможности ЭКО при формировании индивидуальных репродуктивных намерений, позволяющий выбрать возраст родительства, пол ребенка, способ его вынашивания (самостоятельно или с помощью суррогатной матери) и прочее. Репродуктивно здоровый человек может «законсервировать» свои половые клетки, чтобы использовать их в будущем — сегодня такая практика применяется, например, при лечении онкологических заболеваний.

Уже первые попытки ЭКО, проведенные более 30 лет назад, вызвали бурные общественные дискуссии, не утихающие до сих пор. Например, в Польше ВРТ были официально одобрены лишь в 2015 году после решения Сейма и активного обсуждения всем населением, включая самых авторитетных деятелей науки. Тем не менее во многих странах ВРТ стали нормой и были включены в перечень общедоступных медицинских процедур. Появился даже термин «классическое ЭКО», означающий базу, на которой происходит дальнейшее развитие программ вспомогательной репродукции и их приспособление к новым потребностям. Остается вопрос, как использовать ВРТ в семейной и демографической политике.

Больше всего детей после ЭКО сегодня рождается в странах северной Европы, где их удельный вес в отдельные годы превышает 5% от общего числа родившихся. В России этот показатель не превышает 1%. Это относительно немного, однако в абсолютном выражении это около 20 тысяч человек (таблица 1).

Эти цифры говорят о количественных показателях, но ЭКО содержит значительную качественную составляющую. ВРТ оказывают сильное влияние и на население в целом, и на формирование семей, и на детско-родительские отношения. Достаточно долго существовало стойкое убеждение, что большинство рожденных после ЭКО детей больны, о чем несколько лет назад заявлял Союз педиатров России. Однако текущие исследования Российской Ассоциации Репродукции Человека свидетельствуют о том, что общее здоровье «экошек» такое же, как и у детей, зачатых естественным путем, т. е. соответствует популяционной норме. Проблемы возникают при оценке репродуктивных рисков и наследственных патологий, которые передаются от родителей к детям. Происходит это во многом благодаря тому, что нарушения здоровья, препятствующие зачатию или вынашиванию ребенка (патологии эндокринной и сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательного аппарата и проч.), остаются, но нивелируются благодаря ВРТ. Из поколения в поколение сохраняются даже некоторые нарушения репродуктивной функции, формируя парадоксальное «наследственное бесплодие».

Изначально проблема бесплодия считалась женской проблемой, и ВРТ возникли как способ гинекологической помощи. Однако в последние годы ситуация изменилась, и увеличение мужских репродуктивных патологий обусловило развитие соответствующих ВРТ. Прорывом здесь стал метод ИКСИ (интрацитоплазматической инъекции сперматозоида), впервые примененный в 1992 году в Бельгии и позволивший почти полностью решить проблему мужского бесплодия. Динамика применения ЭКО и ИКСИ свидетельствует о преобладании нарушений именно мужской репродуктивной функции: в Бельгии ИКСИ применяется в три раза чаще, чем «классическое ЭКО», в Чехии — в пять.

Потребность и доступность ВРТ можно разделить на две части: прямую — медицинскую, вызванную нарушениями здоровья, и косвенную — социальную. Последняя может быть связана с тем, что здоровые супруги или одинокие родители по каким-то причинам не хотят иметь детей (в данный момент или вообще никогда), но готовы сохранить свой генетический материал (половые клетки), чтобы использовать в будущем для себя или стать репродуктивными донорами для бесплодных пар.

Сегодня эта девочка — уже сама мама здорового сына, зачатого естественным путем. Однако понадобилось почти 30 лет, чтобы сделать ВРТ доступными для всех, кому они необходимы. За это время прошел путь от практической недоступности ЭКО, вызванной необходимостью его полной оплаты за счет личных средств бесплодных пар, через ограничение доступности в рамках квотирования ЭКО как высокотехнологичной медицинской помощи до максимальной доступности ЭКО при прямой потребности. С 2015 года ЭКО может быть проведено при мужском или женском бесплодии бесплатно для пациента за счет средств обязательного медицинского страхования (по полису ОМС), если нет противопоказаний по состоянию здоровья. Однако количество таких бесплатных попыток окончательно не определено, поскольку нет полного разграничения понятий «ЭКО как медицинская помощь» и «ЭКО как медицинская услуга», детерминирующих объем платных и бесплатных программ. Возникла и новая проблема: ОМС привязано к месту жительства пациента, а оно, в свою очередь, к определенным учреждениям здравоохранения, в том числе репродуктивным центрам. Таким образом, ограничивается право выбора пациентом клиники.

Повышение доступности ВРТ не означает их безусловное социальное одобрение. Неоднозначно относится к вспомогательной репродукции церковь, не всегда бесплодные пары, решившиеся на ЭКО, ощущают поддержку родных и близких. Достаточно распространено противопоставление ЭКО и усыновления, хотя совершенно очевидно, что усыновление позволяет реализовать родительские чувства, но не дает возможности продолжать свой род и не увеличивает числа рождений. При сложных программах (репродуктивное донорство, суррогатное материнство, преимплантационная диагностика) возникают проблемы внутрисемейных отношений, т. к. в них, кроме официальных родителей, принимают участие и третьи лица с неопределенным семейным статусом и квазиродственными обязательствами. Например, кем являются внуки, выношенные собственной бабушкой, по отношению к ней, или кто должен быть признан родителями ребенка, если от него отказывается и биологическая, и суррогатная мать.

Нерешенным правовым вопросом остается и анонимность репродуктивного донорства, которая приветствуется по морально-этическим соображениям, но отрицается с точки зрения учета отдаленных рисков для здоровья ребенка, которые не выявляются у молодого донора. До сих пор неофициальной занятостью остается работа суррогатных матерей, которые не платят налоги на доходы от этой деятельности, но и не имеют соответствующих социальных благ. Все это, с учетом инновационной направленности репродуктивной медицины как отрасли экономики, требует дальнейшей разработки репродуктивного законодательства.

Предыдущая статья

Все статьи выпуска

Следующая статья