Поехали!
Внучонок моих приятелей в этом году оканчивает школу. Оканчивает почти на одни пятерки, а школа – одна из самых престижных в Петербурге, с физико-математическим уклоном. В общем, у парня золотая голова.
– Молодец! – говорю. – Ну, а куда теперь собираешься поступать?
– В универ, – отвечает, – на биофизику.
– Тут у нас целая программа, – встревает дедушка выпускника, сотрудник одного из академических институтов, кандидат наук. – За время учебы планируем съездить в Штаты и там зацепиться, чтобы или сразу остаться, или потом, получив диплом Петербургского госуниверситета.
Так и сказал: «у нас». Да с таким азартом, что не было никаких сомнений – вся эта «программа» составлена при его деятельном участии.
Наибольшее число желающих перебраться на постоянное жительство за рубеж – среди 18–24-летних: 26% от общего количества потенциальных эмигрантов…
Эмигрантские настроения в нашей стране, особенно в крупных городах, не утихают. По данным заместителя директора Института демографии Высшей школы экономики Михаила Денисенко, сейчас в дальнем зарубежье проживают около 3 миллионов уроженцев России. При этом, как отмечают авторы аналитического доклада «Эмиграция из России в конце ХХ – начале XXI века» Ольга Воробьева и Александр Гребенюк, с началом нынешнего столетия «состав эмигрантов помолодел». Это подтверждают и результаты исследований, проведенных социологами ВЦИОМа: наибольшее число желающих перебраться на постоянное жительство за рубеж – среди 18–24-летних: 26% от общего количества потенциальных эмигрантов…
Кто не знает, что рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, и близкие всегда готовы ему помочь? Но вот каким нередко оказывается итог таких поисков и такой помощи, знают лишь те, кто хватил этого лиха по самое не хочу.
Уж за рубеж невтерпеж
Прекрасно помню, как все это начиналось.Сперва наши дети ездили в другие страны по школьному или студенческому обмену, по зарубежным грантам для обучения на курсах, подзаработать деньжат, просто в гости к внезапно появившимся там друзьям… Возвращались всегда радостно-умиротворенными. Мы – насквозь еще советские – не догадывались, что происходит и к чему приведет.
И даже потом, когда дети стали уезжать за границу уже на постоянное жительство – заключив брак, поступив в тамошний университет, найдя там легальную или нелегальную работу, – мы поначалу не осознавали, какая это беда. Многие из нас даже имели глупость гордиться случившимся.
– А ваш-то сынок где? Учится или работает? – интересовались знакомые.
– Работает, – отвечали мы и непременно добавляли: – В Испании! У него там теперь своя семья.
Но проходил месяц, другой, третий, и нам, наконец, открывался весь ужас того, что случилось…
Когда наш ребенок еще ходил в школу, мы вечером спрашивали его: «Как дела?» – «Нормально». – «Что было в школе?» – «Ничего». – «И все-таки?» – «Учились. Оценок не было». Пробить эту железобетонную стену казалось невозможным. Мы расстраивались из-за того, что чем старше становится наш отпрыск, тем меньше он хочет делиться с нами событиями своей жизни. Но у нас был повод для утешения: почти во всех семьях то же самое. «Ну что вы хотите, – успокаивали мы друг друга, – разрыв поколений, болезнь нашего времени».
Теперь все было гораздо хуже. Телефонные отношения отодвинули наших детей от нас еще дальше. Наши зарубежные дети, даже если хотели, не могли с нами поделиться ничем по-настоящему важным. О проблемах рассказывать нельзя: все равно родители помочь не смогут, только расстроятся. О многом обыденном – тоже: там иные реалии, законы, обычаи, приходится сперва слишком многое объяснять. И ни «Скайп», ни появившиеся вскоре другие виды связи, ни даже короткие поездки туда – к родному ребенку! – ничего толком не добавляли. Мы все меньше их понимали и все дальше уплывали друг от друга.
Но все это, как позже выяснилось, были еще цветочки…
Одни, совсем одни…
Наша дочка с самого рождения Лючии-Люси разговаривала с ней только по-русски. И после, устроившись на работу, няней она нанимала русскую девушку. По субботам итальянский папа возил Люсю в миланский русский детский сад, а теперь возит в русскую школу.
Но главное – самой Люсе в ее уже восемь лет очень нравится все русское: язык, мультики, книжки, песенки… И она всем с гордостью объявляет:
– Моя мама русская! И я тоже русская, наполовину!
Наша дочь совершила подвиг. Мало того что она в итальянской стране научила свою дочку говорить, читать и даже писать по-русски, она к тому же привила ей любовь к русской культуре. Чтобы ребенок, когда вырастет, знал, что корни его не только в Италии, но и в России. Такие вещи делают человека духовно богаче.
Ну, и нам с женой повезло: для того чтобы общаться со своей единственной внучкой, нам не пришлось учить итальянский. Да, мы лишены возможности видеться с нашей Люсей, если не каждый день, то хотя бы раз в неделю, как это происходит у большинства бабушек и дедушек вокруг. Но мы хотя бы можем свободно болтать с ней по тому же «Скайпу» или летом, когда она приезжает к нам погостить.
А ведь многие лишены и этой радости.
– Наш-то тоже с самого начала лопотал по-русски, – с грустью рассказывает о своем зарубежном внуке мой приятель еще по университетским годам. – А теперь… Внуку уже пятнадцать, но русский язык для него по-прежнему чужой. Говорит на нем с сильным акцентом, читает плохо, а писать вообще не может. В общем, как в советской анкете: иностранный со словарем.
– Как же вы общаетесь?
– Междометиями…Я заглянул во всезнающий интернет, чтобы узнать, что думают люди: почему постреволюционная эмиграция сумела сохранить в своих детях, внуках и даже правнуках русскую культуру и последующие тоже, а нынешняя, постсоветская, – далеко не всегда?
- Белая эмиграция насчитывала 2 миллиона человек и по большей части жила компактно, а значит, была языковая и культурная среда.
- Сегодня в Европе и Америке отношение к нашей стране далеко не лучшее, поэтому выходцы из России стараются лишний раз не выпячивать свое русское «я».
- Большинство наших бывших сограждан вынуждены изо всех сил пробиваться на новой родине, нередко начинают жизнь с нуля, у них не остается ни сил, ни денег, чтобы воспитывать своих детей в русской культуре.
- Российское государство, имея посольства, генконсульства и торговые представительства во многих крупных центрах Европы, могло бы создать там бесплатные детсады и школы для детей из русских, наполовину русских и даже вообще нерусских семей. Интерес и хорошее отношение к своей стране надо прививать в иностранцах с их ранних лет…
Мнений целый ворох: тут к тому же и уверенность в том, что настоящие знания, чувства появляются уже только в подростковом возрасте, и обвинение эмигрантов-родителей в глупости, лени, даже ненависти к нашей стране, и злобное «изменники и дети изменников нам не нужны»… Но я назвал только то, что мне показалось серьезным.
Впрочем, любые объяснения никак не решат проблему российских бабушек, дедушек и их заграничных внуков. Поможет только одно: если мы построим страну, которая окажется настолько привлекательной, что вопрос об эмиграции будет лишен всякого смысла.
При добавлении нового комментария на данный материал, Вам на почту будет приходить уведомление об этом со ссылкой на новый комментарий. В любой момент Вы можете отписаться от уведомлений, перейдя по специальной ссылке в тексте письма.
Для активации подписки, просьба перейти по ссылке в письме!