«Некоторые вещи кажутся просто дикими...»

Как воспитывают детей в Бельгии, почему скауты едят бутерброды грязными руками и почему лучше не приводить ребенка в садик в резиновых сапогах? Постоянный автор proaist.ru Сева Соловьев узнал ответы на эти и другие не менее удивительные вопросы у преподавателя русского языка в бельгийской воскресной школе.

Анастасия Фетисова уже восемь лет живет и работает в Бельгии. Приехала из казахского города Уральска, что на границе с Россией, чтобы продолжить образование. Дома Анастасия получила два высших образования: первое – детский психолог и учитель английского языка, второе – учитель немецкого и английского языков. Работала по профессии с детьми разных возрастов, начиная от дошкольников и заканчивая выпускниками школ. В Бельгии работу по профессии продолжила: преподавала русский язык в воскресной школе в Левене – в основном дошкольникам и учащимся младших классов. А сейчас наша собеседница уже оказалась по другую сторону баррикад: ее дочери Маше пять месяцев, и Настя рвет на себе волосы, пытаясь принять решение о дошкольном образовании малышки. Зная кухню изнутри, иногда даже подумывает о том, что лучше было б не возвращаться на работу из декрета, который в Бельгии составляет всего 15 недель, и заниматься ребенком самой…

– Анастасия, для начала расскажи о своей работе преподавателем. Чем твой опыт в Бельгии отличается от опыта в Казахстане? Кто твои ученики?

– Мы говорим о разных группах детей. В первую очередь это дети, которые родились в Бельгии. Как правило, у них один родитель – чаще это мама – русскоговорящий, один – бельгиец. Последнее время появился большой спрос на изучение русского языка в семьях, у которых в родословных русскоговорящих родственников нет, но которым это выгодно. Например, много турецких семей, у которых бизнес с Россией. Третья категория – это семьи, которые усыновили детей из нашего региона. Они хотят, чтобы малыш не забывал свои корни.

Говоря о преподавании, надо понимать, что эти дети не владеют русским на уровне носителей языка. Например, они знают слово «лестница», но не знают слова «ступенька». Знают слово «окно», но не знают слова «форточка». Это первая и основная особенность, которую надо учитывать при работе с детьми здесь. И это очень сложно.

Вторая особенность: эти дети не понимают, зачем они учат русский язык. Мы пытаемся, конечно, привить какой-то патриотизм, но они слишком маленькие, чтобы понимать это. А родители не помогают. Эти мамы, видимо, потакая мужьям, не говорят с детьми на русском. Они изъясняются на каком-то очень ломаном нидерландском или французском. Для меня это было шоком. Среди пап, как оказалось, очень много русофобов. Другой вопрос: зачем он вообще на русскоязычной тогда женился? Но, тем не менее, при папе на русском не говорят вообще. И эти дети не понимают, зачем после шести дней школы их тащат в воскресенье учить еще какой-то русский язык. Они так и говорят: «Я вообще нерусский, зачем мне?». И тут уже я впадаю в ступор: «А правда, зачем ему?». И ты там буквально со слезами на глазах про Девятое мая, вплетая какие-то слова заодно, про могилы-цветы… Но далеко не на всех это действует.

Все-таки все должно идти из семьи. Вот еще пример: изучали мы с дошколятами названия цветов (черный, красный, зеленый). Проговорили, и, чтобы закрепить, я им показывала фрукты-ягоды. Так вот, я столкнулась с тем, что клубнику знают ну почти все. Малину – процентов 80. Вишню – около половины детей знают. А крыжовник, смородину – никто никогда не видел. Хотя это все тут существует. Но мамы не пытаются развивать своего ребенка. Они считают: «А зачем? Он ходит в школу, его там научат». Поэтому, на мой взгляд, уровень образования – по крайней мере дошкольного – очень ограниченный.

Наконец, еще один момент: у нас педагог считается авторитетом. В том числе для родителей. То есть они могут, конечно, какие-то претензии, недовольства высказывать, но все-таки это всегда с уважением и пониманием того, что учитель – это авторитет. А здесь – и я сама это ощутила – отношения рыночные. Они почему-то считают, что «кто платит, тот и танцует». Хотя школы бесплатные! Но отношение вот такое, да. У меня в русской школе родители требовали (!): почему мой ребенок трех и старше лет не умеет держать ручку? Учимся мы один час в воскресенье, чтобы вы понимали. То есть родители сами делать ничего не хотят, заниматься с ребенком не хотят, даже учить держать ручку.

– А сами дети? У них такое же отношение?

– У тех, кто постарше, – да. Для них учитель – совсем не авторитет. И, наверное, это идет от родителей. Откуда еще? И вот когда он совсем маленький у тебя в классе, с ним еще можно эмоциональные отношения выстроить. А с теми, кто постарше, – уже нереально.

– Подход к ребенку здесь отличается? Бытует мнение, что в Европе с младшими детьми только играют и совсем ничему не учат.

– Я буду говорить о своем собственном видении. Получив образование детского психолога, я поняла, что сразу грызть гранит науки невозможно. С маленьким ребенком так нельзя работать. Хотя вот я лично окончила школу с углубленным изучением английского языка. Я до сих пор помню преподавателя по этому предмету: она была настолько строгой, что мы боялись ее до дрожи. Спать не ляжешь, не покушаешь, но урок выучишь. И мы все выучили язык. У нас был в классе всего один троечник. Так что вопрос дискуссионный.

На мой взгляд, проблематика лишь в том, чтобы понять, когда именно следует начинать применять строгий подход. Если мы говорим о детских садиках, то со своими учениками я часто песенки учила: правило кладется на музыку, ты это пропел – и сидит в голове намертво. Я сама до сих пор иногда так правила вспоминаю. Поэтому стишки-песенки – это вроде и весело, но это действительно работает.

Кроме того, здесь классы делят на маленькие группы. Я еще в Казахстане так делала. Как преподаватель, ты знаешь: у кого лучше развита моторика – ему, чтобы запомнить, надо что-то написать, нарисовать; у кого зрительная память – хорошо показать мультик или просто вывести надпись на экран. Я такие методы всегда поддерживала. Мне кажется, ученикам любого возраста полезно такие методы использовать.

– Как ты прокомментируешь следующий контраст? С одной стороны, в Бельгии очень трепетно относятся к детям и их образованию. Вкладывают огромные суммы в систему образования (около 7% ВВП страны), во всех садиках слоганы типа «Каждый ребенок – ценность короны». И с другой, совершенно удивительное для нас отношение: малыши даже зимой сидят на асфальте, бойскауты в любое время года в шортах, едят постоянно бутерброды…

– Моей собственной дочери только пять месяцев. Как маме, мне только предстоит с этим столкнуться. Я в активном поиске яслей и садика. И уже наслушалась и начиталась таких ужасов! Вообще, мне за примером далеко ходить не надо: мой собственный муж – он бельгиец – с трех до 12 лет воспитывался в интернате. При живых родителях он там жил шесть дней в неделю, потому что родители работали – у мамы был бар-ресторан. Сейчас мама объясняет это так: они работали, не могли ему дать достаточно внимания, поэтому платили бешеные деньги, чтобы о нем кто-то заботился. И сегодня я вижу, что эта травма – на всю жизнь: недолюбленный, недоласканный человек…

Я не представляю себе нашу маму, которая сама отдала бы ребенка в интернат. Равно как не представляю себе маму, которая отдала бы ребенка в скауты. Я этих скаутов везде вижу: зимой в шортах или юбках. Сидят на земле замерзшие, грязные. С ужасом и содроганием думаю о том, как нам-то быть с дочкой. Чем дальше изучаю вопрос, тем страшней. Вот вам пример из последнего: есть тут такая организация – «Ребенок и семья». Это основной регулятор. Именно он устанавливает все правила, нормы и законы, которые касаются семейной политики в Бельгии. Лично мне, как молодой маме, там очень долго объясняли (видимо, раз иностранка, то плохо понимаю) и даже дали памятку на английском языке на тему «Как вводить прикорм ребенку». Это даже еще не образование! У нас как: с сока, с четвертинки ложечки. Смотрим реакцию. Потом чуть увеличиваем дозу. А тут мне говорят: выбираете день и вместо кормления делаете 150 мл пюре. Из того, что под рукой. Но две трети – картофель, рис или макароны. Еще треть – овощ. Все это бадяжите вместе и кормите. Я аж обалдела: и что, все 150 сразу давать? – Конечно! А с года, кстати, бутерброды уже давать. Как раз как четыре зуба прорежутся. Такие правила. Теплой еды достаточно раз в день. Причем за горячее идет даже разогретая пицца. Я так не могу!

– Ну и вот остался вопрос: а на что же тогда тратятся все эти бюджеты?

– Этого я не знаю. Наверное, не просто так. Но вот для нас, может, потому что мы привыкли к другому, некоторые вещи кажутся просто дикими. Допустим, у нас есть понятие второй обуви. Плюс хотя бы раз в день в садиках и школах обязательно делают влажную уборку. Тут этого нет. Ни того, ни другого. Я понимаю, конечно, что тут на порядок чище в принципе. Но понятия помыть руки после туалета или перед едой – такого нет. Вот вчера я как раз школьный класс видела на прогулке. На улице февраль, только что дождь прошел. Девочки сидят попами на мокром асфальте и едят свой ланч из коробочки. Прямо вот этими же руками, немытыми.

Для наших мам – мы тут как раз обсуждали – настоящая проблема: что делать с обувью, чтобы она и на улице, и в классе была подходящей. Потому что если ты ребенка в садик утром приведешь в резиновых сапогах, то весь день он будет в резиновых сапогах. Ему не помогут переобуться на прогулку и обратно. А сам он еще не умеет…

– Ты, как молодая мама, что думаешь: реально найти что-то «по нашим стандартам»?

– Как мне кажется, только бабушку выписывать. И пусть она сидит с ребенком, пока мы работаем. Ну а если нет такой возможности… Видимо, один вариант: забивать на это. Все вроде выросли, и наша вырастет.