Интернет и массовые издания изобилуют леденящими душу историями о трагических судьбах миллионов беспризорных детей. Специалисты возражают: в России этой социальной проблемы практически нет. Кто же прав?
Миллион детей — туда, пару миллионов — сюда…
Еду в метро. Рядом сидит и, не отрываясь, читает тонкий цветастый журнал юная особа. Что же она там нашла такое занимательное? Скашиваю глаза, но шрифт слишком мелкий, из чужих рук букв не разобрать. Зато крупный заголовок видно отлично: «В России 5 миллионов беспризорных детей».
Господи, ужас какой! Пять миллионов — это ведь население Петербурга. Я невольно представляю себе второй по величине город нашей страны, в котором обитают исключительно беспризорники: повсюду — на улицах, в транспорте, музеях и театрах, университетах и научных учреждениях — чумазые, полуголодные, бедно одетые дети, без будущего, не знающие ни тепла, ни любви… От такой картины даже человеку со стальными нервами может стать худо.
Добравшись до дома, ныряю в глубины всезнающего Интернета. И тут же нахожу многочисленные подтверждения тому, что беспризорники у нас в стране — воистину всенародное бедствие.
Правда, постепенно, сопоставляя одни факты с другими, начинаю замечать странные вещи.
Во-первых, в цифрах подозрительно большой разнобой. То говорят: от 2 до 5 миллионов беспризорных детей, то — от 300 тысяч до 5 миллионов, то — не менее 3 миллионов… Конечно, беспризорники — не солдаты, посчитать их не так просто. Однако в мире, да и у нас в стране, давным-давно существуют специальные методики, позволяющие произвести гораздо более точные расчёты, а не так, что миллион туда, пару миллионов сюда.
Во-вторых, пытаясь обозначить источники информации, зачастую пишут: «социологи утверждают», «согласно официальным данным», «неофициально некоторые чиновники и организации показывают» и т.д. Кто эти социологи, кто подготовил эти официальные данные, как фамилии чиновников и названия организаций, которые снабдили журналистов неофициальными подсчётами, — обычно не называется, а это верный признак того, что информация недостоверна. Если же всё-таки упоминают фамилию и должность чиновника или руководителя общественной организации, который говорит о миллионах беспризорников, то и он, в свою очередь, никак не объясняет, откуда у него такие данные. Поэтому закрадывается вполне логичная догадка, что миллионы детишек, живущие сами по себе, нужны этим взрослым тётям и дядям, чтобы получить дополнительные миллионы рублей на свою деятельность.
Наконец, в-третьих, все публикации такого рода заканчиваются 2012 годом. В 1990-е годы их было полным-полно, в 2000-е их было поменьше, но тоже хватало, а в последние пять лет про беспризорников можно прочитать только в жёлтых изданиях, причём самого что ни на есть канареечного цвета.
Кому верить?
А может, три-четыре-пять миллионов беспризорников на бескрайнюю нашу страну, в которой проживают 146 миллионов россиян и свыше 11 миллионов мигрантов, — это не так уж и много?
Всё, как известно, познаётся в сравнении. Что ж, для начала историческое сравнение: сразу после Первой мировой, обеих революций 1917 года и Гражданской войны численность беспризорников в Советской России составляла, по данным Большой советской энциклопедии, 4–6 миллиона детей, а по данным современного историка Александра Рожкова — около 7 миллионов. (В данном случае разнобой в цифрах объясним: с 1914-го по 1921 год никто беспризорников не считал, не до того было, все подсчёты были выполнены задним числом.)
Однако кто бы что ни говорил о «лихих» девяностых, они по своим социальным последствиям никак не могут сравниться с тем, что пережили наши предки в ходе страшных войн и революционных потрясений первой четверти минувшего века. В 1990-е не было многомиллионной гибели людей, распространённого распада семей и массового одичания. Значит, и беспризорность не могла иметь сопоставимых масштабов.
А вот ещё одно сравнение, современное: в середине нынешнего десятилетия численность детей и подростков до 18 лет составила около 28 миллионов. Если признать, что 5 миллионов беспризорников — цифра объективная, то получится, что у нас в стране каждый пятый-шестой ребёнок обитает сам по себе, без призора взрослых. Да кто ж из нас — родителей, бабушек и дедушек, соседей, педагогов, детских врачей и медсестёр —поверит в такую чепуху?!
Наверное, ближе всех к истине статистический сборник, выпущенный Международным детским фондом ООН (ЮНИСЕФ), который указывает, что в 2005 году в нашей стране было 64393 беспризорников и безнадзорных детей (доставленных в лечебные учреждения). Причём в последующие годы их численность неуклонно снижалась, в частности, через три года их было уже 60903.
Да что там цифры! Давайте напряжём собственную память. Я, петербуржец, могу засвидетельствовать: ещё лет пять-семь назад тётки таскали по вагонам метро маленьких детей, крича: «Поможите, люди добрые! Мы сами неместные…» Свои у них были дети или чужие, про то знал только Бог. А ещё в подземных переходах часто встречались плохо одетые одинокие девочки и мальчики подросткового возраста: застыв в скорбных позах, они держали в руках картонку с надписью типа «Помогите похоронить маму» или «Помогите на операцию». Не факт, что это были действительно беспризорники, а не помощники аморальных родителей, но теперь они почти полностью исчезли. Милостыню собирают только старушки, старички да калеки.Наблюдения подтверждаются и данными ГУВД по Санкт-Петербургу Ленинградской области: за весь прошлый год в северной столице было выявлено 2576 безнадзорных детей. Это несовершеннолетние, задержанные в основном без сопровождения взрослых после 22 часов или за административные правонарушения. Свыше 600 из них определены в учреждения здравоохранения, ещё более 300 — в центры социальной защиты.
А где же беспризорники? Беспризорников… нет.
За детей отвечают взрослые
Мои знакомые, профессионально занимающиеся проблемами детства, объясняют, как всё же в действительности обстоят дела.
Сегодня миллионы российских беспризорников обитают исключительно в маргинальных журнальчиках и газетках. Эти издания постоянно пугают читателей такими ужасами, чтобы поддержать свой тираж. Когда-то пугали полчищами огромных крыс в метро, теперь вот пугают полчищами несчастных, никому не нужных детей.
В реальной жизни крупных российских городов проблема беспризорников, по большому счёту, была решена примерно пять лет назад, когда она привлекла повышенное внимание общества, в том числе некоммерческих организаций.
Но всё это вовсе не означает, будто теперь вообще нет безнадзорных или беспризорных детей (в первом случае это дети, которые временно находятся вне контроля взрослых, во втором — уже не мыслящие себе иной жизни, кроме обитания в асоциальных условиях). Такие дети, к сожалению, были всегда и всегда будут.
В основном это так называемые побегушники. В знаменитом фильме «Дети Дон Кихота» они бежали в Африку спасать угнетённых негров. Сегодня они бегут из больных семей и семей вполне благополучных, из интернатов и детских домов. Бегут, потому что поссорились с родителями, потому что мама отказалась купить модный мобильник, потому что взрослые их не понимают или просто потому, что возникла «охота к перемене мест»…
Причин много, и, к сожалению, далеко не всегда удаётся их сразу понять, тем более предусмотреть. Но ещё менее понятно, почему в те или иные годы побегушников вдруг становится гораздо больше. К примеру, один из таких всплесков наблюдался три года назад. В 2015-м вице-премьер Ольга Голодец с тревогой говорила: «В прошлом году родной дом или социальное учреждение самовольно покинули 53,1 тысячи подростков, это на 22 процента больше, чем в предыдущем году».
Так что, проблема беспризорников сегодня сильно преувеличена, но это не значит, что ее нет. Дети ведь не из-за хорошей жизни остаются одни на улице или бегут из семьи, детского дома. Решать эти вопросы должны полиция и органы опеки. Это официально. Но неофициально — все мы, взрослые. Думаю, объяснять, почему, — излишне.
