У керченского стрелка появился фан-клуб. Скоро будут и последователи?

Прошло всего полторы недели с того дня, как Владислав Росляков прошел по коридорам политехнического колледжа в Керчи, расстреливая учащихся. Погиб 21 человек, ранены более 50. А в соцсетях параллельно с группами скорби и памяти об убитых начали расти и множиться… фан-клубы убийцы. Паблики, как правило, закрыты для посторонних. Оформлены похоже: на аватарке – фото Владислава Рослякова, любовно украшенное сердечками, название группы призывает к вечной любви и памяти. На открытых страницах под каждой записью можно увидеть череду признаний в любви. Девушки восхищаются внешностью убийцы, парни говорят об уважении к нему.

Источник фото:  vk.com

Конечно, такое отношение к случившемуся в соцсетях не преобладает. В основном парни и девушки крайне эмоционально осуждают Рослякова и искренне соболезнуют родственникам погибших. Учащаяся петербургской школы Анна Романова даже написала для нашего проекта статью:  "Массовое убийство и суицид глазами ребенка", в которой описала свои эмоции по поводу случившегося. Тем не менее факт налицо – огромное количество подростков готовы не только оправдать убийцу, но и восхищаются его поступком. Страшно? Еще как. Опыт уже научил нас, что подобное отношение вполне может вылиться в желание подражать.

Долгие годы тысячи подростков со всего мира боготворили Эрика Харриса и Дилана Клиболда из американской школы «Колумбайн» – в 1999 году они убили 13 человек и застрелились сами. Образ преступников стал порочно-притягательным, ведь они окружили себя мрачно-стильной атрибутикой, на которую так падки подростки: черные плащи и очки, любовь к оружию и военной символике. Харрис и Клиболд входили в некий «кружок по интересам», объединяющий изгоев общества, над которыми постоянно издевались школьные «звезды» – спортсмены, игроки футбольных команд. Еще один веский повод ощутить симпатию для всех «униженных и оскорбленных», которых полным-полно в каждом классе мира, не так ли?

Последователи не заставили себя ждать. Сейчас история одной Америки насчитывает десятки подобных расстрелов в школах. А в 2017-м пришел черед и России. Девятиклассник из Ивантеевки пришел в школу с пневматическим ружьем и кухонным топориком. Школьник несколько раз выстрелил в потолок, а топором ударил по голове учительницу. Михаил Пивнев был одет в черный плащ, как и его кумир – американец Дилан. Российский последователь «Колумбайна» даже взял в соцсетях псевдоним, назвав себя Майк Клиболд.

Множество поклонников среди подростков обрели и герои истории, которая произошла годом раньше – псковские «Бонни и Клайд» из Струг Красных забаррикадировались в частном доме и открыли стрельбу по полицейским. На протяжении всей операции Денис и Катя вели прямые эфиры в соцсетях и общались с подписчиками. Там же подростки оставили предсмертные послания, а затем покончили с собой. Даже сейчас, спустя три года, фан-клубы школьников насчитывают тысячи человек. Про Дениса и Катю снимают любительские фильмы, рисуют картинки и пишут стихи.

Источник фото: vk.com

И можно сколько угодно рассуждать о том, что подростков нужно просто занять чем-то интересным, хорошо воспитать и обеспечить профессиональными педагогами – как показывает мировая практика, дело не только в дефиците этих составляющих. 

Время «воинствующего безгероизма» 

Мария Коновалова, кандидат психологических наук:

«У нас огромный дефицит героев. Не только у подростков, вообще в нашем мире. Герои, как таковые, в принципе исчезли. Исчезли ориентиры – что такое добро, а что такое зло. Поэтому когда подростки видят яркий поступок, который не может не привлекать к себе внимания, не вызвать эмоций, они на него реагируют. У них нет другой альтернативы, ничего другого им мир не дает! В моем детстве у нас были герои. Герои Великой Отечественной войны, герои-космонавты – это был наш мир, наша атмосфера. А у современных подростков таких героев нет. У нас среда некоего «воинствующего безгероизма». Я сталкивалась в соцсетях несколько раз с опросом, которые сами ребята делали: «А вы за что-нибудь готовы отдать жизнь?». И там комментарии дают интересную такую картину. Вопрос сразу идет в ответ: «Да ты что, с ума сошел? За что вообще можно отдать жизнь, такого в принципе быть не может!». А здесь этот стрелок – он отдал свою жизнь. Да, в наших глазах он антигерой, но он подал какой-то пример! По той же причине, кстати, в молодой мусульманской среде стал популярен ИГИЛ (организация, запрещенная на территории РФ. – Прим. ред.), а также прочие экстремистские организации. Потому что это молодые люди, которые могут за что-то отдать жизнь. К сожалению, не терпит мораль пустоты. Если ее не заполнять чем-то позитивным, неким позитивным героизмом, то она будет заполняться негативным». 

Смерть ради «лайка» 

На самом деле современные подростки готовы отдать жизнь за одну вещь. Однако здесь нет ни капли героизма – они готовы пожертвовать собой ради… популярности. В современном мире свои кумиры – это так. И все они – в лентах «Инстаграма», набирают лайки эпатажными выходками. А что может привлечь еще большее внимание, чем громкая смерть? Сегодня, увы, ничто. СМИ только подтверждают полет мысли подростков: каждый «стрелок» зарабатывает свою даже не минуту, а неделю или даже месяцы славы. А современный мир жестко диктует свое правило: «Популярность = ценность». Поэтому-то псковские Бонни и Клайд организовывали часовые «стримы» для зрителей вместо того, чтобы задуматься о реальном развитии событий. Поэтому в итоге покончили с собой, хоть и было невыносимо страшно, а 15-летняя Катя уже не хотела умирать. Был анонс – значит, надо выполнить, ведь подписчики ждут! Звучит цинично? Кажется, что только подростки под волной гормонов могут так рассуждать? Нет, точно так же поступают взрослые, якобы профессионалы своего дела. Федеральные каналы преспокойно весь день крутят кадры с видеокамер, где керченский стрелок идет по коридору и расстреливает своих жертв. Ведь главное – рейтинги, так? Что ж, эти люди должны понимать, что своими руками закладывают фундамент для воспитания будущих «стрелков».

Анастасия Рубцова, психолог:

«Кадры массовых расстрелов показывать нельзя. Нельзя, если у тебя нет задачи свести с ума и довести до нервного срыва половину своих зрителей. Ребят, этому учат на первом курсе журфака. Нельзя еще и потому, что такие преступления заразны. Так же, как громкие самоубийства. Чем более детально перебираются подробности в СМИ, тем больше шансов, что очередной подросток, сидящий сейчас у телевизора, увидит в этом способ «быть значительным», «остаться в истории», «сделать так, чтобы с тобой считались и о тебе говорили». Особенно если у этого подростка беда с агрессией и с тестостероном. Главная задача всегда – минимизировать шум в СМИ вокруг таких преступлений. Об этом рассказывают юным психологам тоже на первом курсе. Нужно просто тихо разбирать причины. Тихо работать с жертвами. Тихонько напоминать, что посттравматический синдром может появляться не только у жертв, и думать, что с ним вообще можно делать». 

Против системы 

При всех этих новых реалиях остается и стойкое для всех времен желание подростка бунтовать, идти против системы. Она воспринимается как нечто жестокое, безэмоциональное, убивающее личность – будь то школа, институт, армия, строгая семья или просто диктующий свои законы социум. Поэтому, разумеется, любой человек, готовый идти «против системы» в широком смысле, сразу обретает героические черты.

Александра Яковис, медицинский психолог:

«В данном случае подростки присоединяются к идее бунта против системы (родителей, школы и пр.). Это актуальный сюжет для подросткового возраста. К тому же сопереживание и реалистичность этого происшествия снижены, так как контакт с событием у детей не непосредственный, а через новости, Интернет. То есть это не реальная трагедия для них, а новость, лишенная насыщенной эмоциональной окраски. Плюс у подростков эмпатия в силу возраста не так выражена, как у взрослого человека. В итоге из Рослякова сделали «мем». Уже и не вспоминают в этих фан-группах про убийства. Там просто есть фантазийный герой, который погиб. То есть подростки реагируют на яркого персонажа. Как, например, на героя комиксов». 

Большая агрессия в маленьком человеке 

Действительно, подростки не до конца умеют отождествлять смерть, увиденную на экране, с реальной гибелью человека. С этим, кстати, связан и высокий уровень самоубийств в переходном возрасте. Подросток не ощущает, что это конец, видит в этом лишь поступок, шанс кому-то что-то доказать. Его боль, обида и агрессия по поводу каких-то событий ищет выхода. А просто высказаться ведь бывает недостаточно и для взрослого человека. Каждому в сложной ситуации нужен сторонник, готовый на полное принятие. А подростку – особенно.

Анастасия Рубцова, психолог:

«Я, может быть, скажу непопулярное, но агрессия – движущая сила и внутри человека, и в масштабе цивилизаций. Современный мир оставляет очень мало легальных щелок, в которые агрессия могла бы просочиться. Нельзя драться, нельзя никого бить, орать, материться, стулья ломать. Даже за обидную фразочку тебя, того и гляди, обвинят в пассивной агрессии. Конечно, все эти ограничения и запреты делают мир гораздо более приятным и безопасным местом. Но детям и подросткам в нем приходится непросто. Нужно как-то учиться агрессию разряжать, подавлять, а это мучительно, и этому никто не учит. А видеть, как кто-то другой позволил себе наплевать на правила, завораживающе. В фантазиях ты в этот момент – как он. Но не надо, конечно, думать, что все, кто восхищается керченским стрелком, пойдут расстреливать одноклассников и учителей. Эти фантазии сами по себе – хорошая разрядка и способ овладеть агрессией. Вообще, я бы различала героический миф и реальность. В реальности никому из восхищенных фанатов не понравилось бы быть на месте жертвы, которую расстреливают в коридоре. Или на месте того, кому взрывной волной отрывает ногу. Или на месте того, кто в ужасе запирается в классе от маньяка. Но и рассказывать подросткам, что их романтический герой «плохой», бесполезно. А полезно говорить, говорить и говорить с ними – о том, как сложно бывает справиться с яростью, с отчаяньем, с ощущением, что ты в тупике и просвета нет. Как бесят бессмысленные рамки и как их можно обходить, но без оружия в руках».