Семнадцать лет с диагнозом «рак». Личный опыт

Photo by Priscilla Du Preez on Unsplash

Так уж сложилось, что, говоря об онкологических заболеваниях, люди, как правило, используют изрядно затасканный слоган: «борьба с раком». Думаю, многие искренне верят, что, не вкладывая в эту борьбу все свои силы, «победить рак» невозможно. Спорить не стану, я и сама считала именно так, когда в 2003 году меня в первый раз прооперировали. И трудно сказать, как бы сложилась моя жизнь, если бы вовремя не поняла, что долго бороться с чем-то невозможно – просто не хватит энергии. Поняла и стала учиться жить с этой болезнью.

О том, с чего всё начиналось, я рассказала ровно год назад. Тогда текст назывался «Шестнадцать лет с диагнозом «рак». Личный опыт». И сегодня, когда число лет увеличилось на целый год, пришло время написать продолжение...

Будущее в прошлом

Прошлым летом, когда оперировавший меня доктор разрешил гулять в больничном дворике, его слова прозвучали, как прекрасная музыка. Не могу сказать, что дни, безвылазно проведённые в больничной палате, ощущались как заточение – гаджеты купируют ощущение оторванности от мира. Но, глядя из окна на тайком куривших за кустами мужчин и болтавших на скамейках женщин, я мечтала сменить тапочки на уличные туфли. Думать о том, что вожделенная свобода ограничена госпитальным забором, а гуляющие по садику люди – такие же, как я, онкобольные, не хотелось. С высоты седьмого этажа все они казались мне быстро идущими на поправку и, если не счастливыми, то как минимум довольными. Отгоняя подспудное понимание, что это всего лишь иллюзия, я ждала своего первого «выхода в свет». И дождалась.

Во время первой же прогулки, разговорившись с то и дело поправляющей натянутый на облысевшую голову парик девушкой, я услышала до горечи банальное в наших обстоятельствах:

– Все мы надеемся на чудо…

В голове тяжело заворочалось: хм-м... А случаются ли в жизни чудеса вообще? Наверное, всё-таки да. Иначе диспансерный доктор, выписывавший мне два месяца назад направление в онкоцентр, не сказал бы:

– Вас ведь оперировали в 2003-м? Вообще-то вы – случай исключительный. Так долго с вашим диагнозом не живут.

People фото создан(а) jcomp - ru.freepik.com

Обрадовало меня его замечание или огорчило? Не знаю. В конце концов, тогда это было неважно. Глубоко внутри трепетало единственное желание: только бы меня взяли на операцию! Всё остальное казалось серым и неважным, потому что, наслушавшись за прожитые с диагнозом «рак» 16 лет историй болезни, я знала, чем чревато определение «неоперабельная опухоль»…

Выплывшее из-за облаков смертельно опасное для меня июльское солнце погнало в тень, под деревья, и я, устроившись на скамейке, сама того не желая, окунулась в воспоминания…

Мечты сбываются и разбиваются

Выписавшись в 2003-м из больницы, я пребывала в эйфории: жива! Ногу не ампутировали! Рядом сын, мама, любимый человек! Отослан в редакцию первый написанный после больницы текст! Ни о чём лучшем нельзя было даже мечтать. Впрочем, мечтать не надо было вообще…

Главный редактор – единственный из коллег, знавший о моей операции, – тут же рассказал о моём диагнозе в курилке, и через неделю после выписки из больницы, сидя в кабинете босса, я ёжилась от произносимых приторно сочувствующим тоном фраз:

– Вы, безусловно, прекрасный специалист, но теперь, когда у вас проблема с ногой, вам будет трудно ездить на работу. Может быть, имеет смысл написать заявление об уходе?

Отвечать не хотелось. Ссутулившись, я разглядывала туфли «прощай молодость», которыми пришлось заменить обычные модельные лодочки. Сердце липко обволакивали жалость к себе, унижение, ощущение бесславного конца не только карьеры, но и жизни вообще...

Дома, немного похлюпав носом, я подошла к зеркалу. По давней привычке похлопала себя по щекам: красавица! Добавила: не дождётесь! Достав из шкафа, надела сапоги на высоченном каблуке и, кое-как доковыляв в них до телефона, набрала номер любимого человека:

– Завтра едем в Новгород!

Услышавшая эти слова мама, не стесняясь в выражениях, объяснила, что такое решение свидетельствует о полной потере мной остатков разума. Но мне было всё равно. Я знала: каждый шаг на каблуках по выщербленным новгородским тротуарам будет вызывать желание рухнуть и полежать на ближайшем газоне. Но не сомневалась: если вытерплю эту боль – значит, смогу выдержать всё то, что мне ещё предстоит…

Жизнь в реальном мире

Говорят, название болезни, с которой мне пришлось учиться жить, придумал Гиппократ: крупные опухоли в разрезе якобы напоминали ему раков. С великим не поспоришь, но мне всё-таки кажется, что эта хворь скорее похожа на многорукого зомби-мутанта, впивающегося смертельно ядовитыми зубами в тех, до кого удаётся дотянуться. По крайней мере, за 16 лет я увидела много тому доказательств.

Редкий год не уносил кого-то, к кому я была искренне привязана.

Первой ушла моя любимая чихуахуа. Стремительно разрастающаяся на её мордочке опухоль не оставляла сомнений: не сегодня завтра придётся принять волевое решение.

Расставание с любимой собачкой было мучительным, но, принимая успокоительное, я ещё не знала: это – лишь начало…

Звонок сына, сказавшего, что его отец умирает от рака, выбил из колеи. Первый порыв – надо попрощаться! – отступал из-за страха перед разговором с человеком, так и не смирившегося с тем, что я его оставила. Однако деваться было некуда, и, глядя на донельзя исхудавшего, уже равнодушного ко всему на свете бывшего мужа, я думала, что теория, согласно которой рак – болезнь, поражающая тех, кто недоволен своей жизнью, скорее всего, верна…

Следующей была распластавшаяся на больничной койке мама, лечащий врач которой, не скрывая безразличия, скороговоркой произносил ничего не значащие для него слова:

– Я её завтра выписываю. Метастазы во всех органах. Сделать ничего нельзя, а как у нас считают летальные исходы, вы знаете не хуже меня…

Дальше – подруга, прошедшая несколько курсов «химии» и искренне верившая в то, что, победив в борьбе с раком, обязательно встретит свою половинку и будет жить долго и счастливо…

И почти сразу после неё – мой любимый человек, который во время нашей первой поездки в Новгород молился в Софийском храме, прося Господа перенести страшную болезнь с меня на него.

Woman фото создан(а) freepik - ru.freepik.com

Стоя возле гроба, я не плакала, на это уже просто не оставалось сил. В голове тупо проворачивалось: а ведь это я, припечатанная «чёрной меткой», перекидываю свою беду на тех, кто со мной общается. Иначе чем объяснить, что в то время, когда один за другим уходят близкие люди, моя карьера стремительно идёт в гору, деньги словно сами собой ползут в кошелёк, а все врачебные осмотры и обследования показывают, что я практически здорова?

«Прозрение» всё более укоренялось. От поисков в интернете бабки-ведуньи останавливало лишь недоверие к людям, обещающим одним махом решить все проблемы.

Отгоняя дурную мысль, я с головой погружалась в работу, регулярно прибегала к чисто женскому антидепрессанту – шопингу, даже позволила себе завести роман с красавцем поэтом, утверждавшим, будто я – его муза.

Новые отношения отвлекали от негативных размышлений, и к началу 2019-го жизнь, как мне казалось, посветлела. Но это было моей очередной ошибкой…

Мы ещё увидим небо глазом-алмазом

Оставшись в марте 2019-го без работы, я получила предложение попиарить мединститут. Идти туда не хотелось совсем, но знакомые, словно сговорившись, повторяли, что в наши трудные времена желаемой вакансии можно и не дождаться. Последней каплей стал аргумент подруги:

– Соглашайся, авось найдёшь себе какого-нибудь профессора!

Резон показался тогда нам обеим очень смешным, но, как вскоре выяснилось, именно так и произошло. Профессора я нашла. Только не для устройства личной жизни…

В конце мая, обнаружив на бедре раздувшийся лимфатический узел, я буквально впала в транс. Но, понимая, что долго пребывать в раскисшем состоянии слишком опасно, поехала на работу с намерением попросить преподававшего в институте онколога осмотреть меня в перерыве между лекциями.

Профессор, прощупав опухоль, заключил:

– Приезжайте завтра утром в онкоцентр, где я оперирую.

И потянулись дни: сбор каких-то справок, осмотры специалистов, обследования, анализы.

Лишь в начале июля, придя к выводу, что проснулся сидевший 16 лет в лимфоузле метастаз, врачи назначили дату госпитализации. И я почувствовала себя по-настоящему счастливой…

Проведённые в больнице три послеоперационных недели дали возможность спокойно, не спеша, расставить составляющие моей жизни по местам:

– в отличие от ситуации 2003-го, увольнять меня никто не собирался, что позволило сделать вывод: работодатель работодателю рознь;

– назначенная мне по ОМС баснословно дорогая таргетная терапия показала, что всеми ругаемая бесплатная медицина не просто существует, но и оправдывает своё существование;

– поэт, регулярно проливавший до моей болезни скупые мужские слёзы: «Если ты меня когда-нибудь бросишь, я умру», – не навестил меня ни разу. Зато каждый день звонили и приезжали люди, для которых, как мне казалось, я вообще ничего не значу…

После операции прошёл уже год. Не могу сказать, что реабилитация была лёгкой, но в дни, когда свет становился совсем уж не мил, я останавливала слёзы одним и тем же доводом: не зря же в народе говорят, что раз уж высшие силы решили сохранить чью-то жизнь – значит, человеку предстоит сделать что-то значимое.

Я, конечно, знаю, что на этот счёт существует ещё одна народная мудрость: плохие люди и Богу не нужны. Но, честно говоря, первый вариант мне нравится больше…